IX
То, что следовало сказать, я сказал. Добавлю лишь несколько слов в
заключение. Не думайте, что я дал вам все необходимое знание о человеке и о
Йоге. Наоборот, это лишь некоторые из указаний, необходимых на определенном
этапе; они касаются главным образом очищения, первой ступени Йоги. Закончив
очищение, следует приступать к освобождению, которое теперь не составит труда,
тогда как ранее было невозможно. Под освобождением я подразумеваю не растворение
в Брахмане, – растворения можно ожидать в любой момент по воле Божией,
независимо от нашего желания и прилагаемых усилий, – но освобождение от
неведения, чувства эго и какой бы то ни было двойственности, противопоставления
одного другому. По мере очищения возникнет естественная склонность к такому
освобождению и дальнейшим ступеням Йоги, а именно: освобожденному наслаждению и
совершенству. Переходя на следующую ступень, вам каждый раз придется менять
свою позицию, свое отношение к происходящему – не коренным образом, но в некоторых
важных моментах. Этого я, однако, касаться не стану. Лучше заниматься чем-то
одним.
Во всем том, что я написал, я исхожу из одной непривычной для
многих из вас точки зрения. И если началом всякой мудрости вы считаете
отвращение к миру и жизни, то вряд ли будете мною довольны. Для меня отвращение
к миру – не более чем полезное временное состояние ума, используемое Богом с
целью заставить человека отказаться от того, за что упорно цепляются старые
привычки его ума, – цепляются слишком упорно, чтобы их можно было сбросить
одной лишь йогической практикой. Очищение и
освобождение невозможно без знания, но до тех пор, пока ум не успокоится и не
позволит знанию делать свое дело, знание нуждается в помощи йогической
практики или отвращения к миру. Как только ум успокаивается и становится
невосприимчив к внешним воздействиям, способным воскрешать прежние, привычные
формы его активности, в нем разворачивается знание и
Сила беспрепятственно выполняет свою задачу; тогда для вас уже нет Садханы, есть лишь непрестанное совершенствование, рост
которого становится таким же простым и естественным процессом, как дыхание или
ходьба, и не нуждается в каком-то сознательно применяемом методе. Отпадает
всякая необходимость в йогической практике или
отвращении к миру. Привязанность к отвращению не менее вредна, чем
привязанность к желанию как таковому.
Опять же, если вы думаете, подобно буддистам, что вся жизнь – это
страдание, и что прекращение жизни – высочайшее благо, или если вы думаете,
подобно майявадинам, что мы пришли в этот мир с целью
поскорее из него выбраться, то вам лучше обойти меня стороной. Я тантрист. Для меня мир порождается радостью и живет
радостью, движется от радости к радости. Ананда и Шакти,
– Радость и Сила – вот в чем действительно находит свой конец все сущее.
Страдание и немощь представляют собой извращенные формы Радости и Силы,
порожденные неведением, забвением своего высшего и истинного я. Они не вечны и
не беспредельны, но ограничены местом и временем: они существуют главным
образом на этой земле в недолгие периоды Калиюги. Мы
здесь затем, чтобы низвести небеса на землю не только для самих себя, но и для
всего человечества, чтобы изгнать страдание и немощь даже из тех уголков
времени и пространства, где им дозволено быть. Я совершенно не согласен с той
мрачной доктриной, которая проповедует недеяние и
уход от мира страдания как непременное условие радости и свободы, и считает,
вопреки всем доводам и свидетельствам, что Бог в себе благословен, а в
проявлении проклят. Я никогда не признаю, что Брахман подобен слабоумному,
очаровавшему себя жалкими иллюзиями, или алкоголику, пребывающему во власти
кошмарных галлюцинаций. Я не нахожу такого учения в Ведах, оно не соответствует
фактам моего непосредственного опыта, – опыта свободной от желания практической
деятельности, в гуще которой неизменно присутствует радость и знание. Я
присоединяюсь к словам Шри Кришны, когда он говорит в Махабхарате:
"Некоторые проповедуют, что в этом мире надо действовать, а некоторые, –
что нужно сохранять недеяние; но что до проповедующих
недеяние, то я не разделяю мнения этих немощных
созданий".
Однако действие, которое он ставит в примеру это действие великих
божеств или даже, как определяет их Гете, великих сил природы, действие
бескорыстное, неутомимое, совершенно свободное от наитончайших форм эгоизма и
образующее единство в различии со Всевышним, Пурушоттамой, когда мое существо пребывает в Его существе,
а моя воля действует лишь как частное проявление его бесконечной Силы – Кали,
Божественной Матери. Я не невежда, я не связан, я не страдаю: я только играю в
невежественное существо, я только притворяюсь, будто я связан, и, подобно
актеру или зрителям, я только позволяю себе страдать. Я могу прекратить это
когда угодно. Кто называет меня падшим и грешным, червем, пресмыкающимся среди
червей? Я Брахман, я – Он, грех неспособен коснуться меня. Кто называет меня
немощным? Я един со Всемогущим. Он, будучи Одним, решил стать Многим. Он, будучи безграничным,
ограничивает себя множеством центров, оставаясь в каждом из них безграничным.
Такова тайна сущего, великая, удивительная и блаженная загадка Бога,
неразрешимая для логики, но открытая знанию, – знанию, которое нужно не
доказывать, а осуществлять, проверяя его непосредственным опытом очищенной,
освобожденной, всерадующейся и всесовершенной
души.