ПАНИКИ СРЕДИ ЛЮДЕЙ
И ЖИВОТНЫХ
Надо однако
иметь в виду, что психическая зараза проявляется не только распространением
психопатических эпидемий, но и распространением психических эпидемий, которые
не могут считаться патологическими в узком смысле слова и которые несомненно
играли большую роль в истории народов. Такого рода психические эпидемии
происходят и в современном нам обществе и притом не особенно редко. Один из
ярких примеров психических эпидемий, правда, кратковременного свойства,
представляет то, что называется паникой. Эта психическая эпидемия развивается в
народных собраниях, когда, вследствие тех или других условий, к сознанию массы
прививается идея о неминуемой смертельной опасности.
Кто переживал вместе с
другими панику, тот знает, что это не есть простая трусость, которую можно
побороть в себе сознанием долга и с которой можно бороться убеждением.
Нет,
это есть нечто такое, что охватывает, подобно острейшей заразе, почти внезапно
целую массу лиц чувством неминуемой опасности, против которой совершенно
бессильно убеждение и которое получает объяснение только во внушении этой идеи,
путем ли неожиданных зрительных впечатлений (внезапное появление пожара,
неприятельских войск и пр.) или путем слова, злонамеренно или случайно
брошенного в толпу. Из лиц, бывших на
театре последней русско-турецкой войны, многие вероятно вспомнят при этом
случае о тех паниках, которые неоднократно охватывали население Систова во время нашего Плевненского
сидения.
Так как паника касается
чувства самосохранения, свойственного всем и каждому, то она развивается
одинаково как среди интеллигентных лиц, так и среди простолюдинов; условиями же
ее развития должна быть неожиданность в появлении всеми сознаваемой опасности,
на каковой почве достаточно малейшего толчка, действующего подобно внушению,
чтобы развилась паника.
Однажды мне самому, во
время моего студенчества, пришлось вместе с другими товарищами пережить панику,
и я думаю, что хотя бы краткое описание этого случая не лишено известного
интереса в связи с рассматриваемыми нами явлениями.
Дело было в течение
зимы 1875-1876 года, когда произошел взрыв от случайного воспламенения 45 тысяч
пудов пороха на пороховом заводе близ Петербурга. Все, жившие в то время в
Петербурге, вероятно, помнят тот страшный звук, который произошел от этого
взрыва и от которого полопались стекла во многих домах набережной Большой Невы.
Мы сидели в то время на лекции покойного профессора Бессера
в аудитории одного из деревянных бараков, занятых его клиникой. Вдруг во время
полного внимания всей аудитории раздается оглушительный звук, потрясший все
здание барака до его основания. В эту минуту никто не мог понять, что такое
случилось. Мне показалось, что должен рушиться потолок здания, и я, сидя
впереди всех у окна, невольно поднял на мгновение голову к потолку; тотчас
после этого я услышал непонятный для меня шум в аудитории и, обернувшись,
увидел, что все, бывшие в аудитории, оставили скамьи и ринулись к дверям, давя
друг друга и перепрыгивая по скамьям, профессор же, не имея возможности бежать,
уткнул свою голову внутрь камина и так оставался некоторое время в
неподвижности. Увидев, что все бегут, я и сам, охваченный тем же невольным
импульсом, направился к дверям; хотя проникнуть наружу, вследствие большого
стеснения товарищей в дверях, не представлялось уже возможным. Впрочем, паника
прекратилась тотчас же, как только аудитория вполне очистилась. Тогда,
очнувшись, никто не знал, в чем дело, и никто не мог себе отдать ясного отчета,
почему он бежал вместе с другими. Все сознавали
однако, что произошло что-то такое, что, казалось, могло угрожать разрушением
всего здания. К счастью, все обошлось благополучно и лишь некоторые пострадали
при давке, отделавшись ушибами, вывихами рук и другими несерьезными
повреждениями.
В этом случае причиной
паники явились два момента: внезапный и сильнейший стук, потрясший все здание и
вселивший ужас в массу слушателей, и с другой стороны, невольный взгляд одного
из слушателей к потолку, внушивший или укрепивший идею о разрушении здания.
Подобные паники
случаются вообще нередко при всевозможных случаях, внушающих мысль о неминуемой
опасности, и, как известно, нередко являются причиной огромных бедствий. Всякий
знает, что в театрах, церквах и в других многолюдных собраниях достаточно
произнести слово "пожар!", чтобы вызвать целую эпидемию страха или
панику, быстро охватывающую все собрание и почти неминуемо приводящую к тяжелым
жертвам. Случившаяся не очень давно катастрофа на благотворительном базаре в Париже
дает наглядное представление о тех ужасны
последствиях, к которым приводит паника. Так как паника является следствием
внушенной или внезапно привитой мысли о неминуемой опасности, то очевидно, что
никакие рассуждения и убеждения не могут устранить паники до тех пор, пока сама
очевидность не рассеет внушенной идеи. Вот почему военачальники более всего
опасаются развития паники в войсках, обычно ведущей к печальным последствиям. В
зависимости то условий, содействующих устранению внушенного представления о
неминуемой опасности, стоит и продолжительность паники; иногда она является
лишь кратковременною, в других случаях более продолжительною и, следовательно,
более губительною.
Так как чувство
самосохранения свойственно и животным, то понятно, что паника возможна и среди
животного царства. В этом случае могут быть приведены поразительные примеры
развития таких паник при известных условиях среди домашних животных, особенно
лошадей. Паники эти, называемые стампедами, приводят
к не менее печальным последствиям, нежели людская паника. Известны примеры, что
целые стада домашних животных под влиянием таких стампед
погибали в море. Из стампед, случавшихся
с лошадьми, мы можем привести здесь одну, наблюдавшуюся в Лондоне в 1871 г.,
другую, бывшую в Петербурге в том же 1871 году.
Описание этих и других стампед, или паник было сделано д-ром W.Lauderlindsay
в "The Journal of Mental Science"
за янв. 1872 г. Первая паника наблюдалась 30 августа 1871 г. в среде лошадей лейбгвардейского полка, стоявшего лагерем близ Ольдерисата. По словам "The Daily Telegraph",
"внезапный шум напугал лошадей двух офицеров и заставил их броситься со своих пикетов; за ними последовали шесть лошадей эскадрона. Потом паника распространилась по всей линии; триста лошадей сорвались одновременно и бросились бежать по всем направлениям; на всех были седла, а некоторые тащили веревки и кольца... беглецы направились почти по всем свободным дорогам... В одном месте лошади ударились о заставу и разбили ее на куски... Многие ударялись о столбы и другие препятствия и серьезно повредили себя. Многие пали мертвыми в течение одного часа, некоторые потонули в канаве, другие были пойманы искалеченными".
Петербургскую стампеду корреспондент Times'a описывает следующим образом:
"Полк гвардейских Ее Величества кирасир в 900 человек прибыл на свою стоянку. Один эскадрон лошадей встревожился и побежал; за ним следующий; волнение охватило всех, и в одну минуту 900 лошадей помчались в диком беспорядке... В этой панике замечательны две вещи. Во-первых, лошади единодушно выбрали своим вождем большого могучего коня и, глядя на него и фыркая ему в ответ, как бы говорили ему этим: apres vous, что он в свою очередь так и понимал; они ждали, пока он кинется вперед, и последовали за ним в диком смятении. Если я скажу вам, что некоторых нашли только на расстоянии 120 миль в глубь Финляндии, то вы поймете, какова была паника. Во-вторых, замечателен способ, которым были остановлены некоторые из лошадей. Целые мили пробежали они сплошной массой и, наконец, приблизились под прямым углом к реке. Перед ними был мост, на другой стороне которого находился небольшой кавалерийский пикет. Лошадь-вождь, видя на другом конце моста кавалерию, не пошла на него, но кинулась в сторону, бросилась через реку, и все 900 лошадей поплыли вместе. Когда они выплыли и побежали в беспорядке, командир пикета придумал уловку; он приказал трубачу играть призыв, что всегда играют перед кормлением лошадей... Все старые лошади навострили уши, сделались нерешительными, остановились, помедлили, повернулись и побежали назад... Это спасло массу... остальные разбились..."
Но возвратимся к
паникам, развивающимся при известных условиях среди людей.